|
so:text
|
Цикл «Париж» заканчивался коротеньким стихотворением «Прощание». Но это прощание с Парижем отнюдь не было окончательным: оно было написано в 1925 году. Последние строки говорили: Я хотел бы жить и умереть в Париже, Если б не было такой земли ― Москва. Драматический отзвук этой фразы имел двойственный смысл. В мыслях советских «контролёров» Маяковского она была лестной для Москвы (иначе говоря ― для советского режима). В их представлении, Маяковский хотел сказать, что Москва привлекала его и звала к себе сильнее, чем Париж. Но для Маяковского та же фраза означала, что он не может остаться в Париже, так как Москва (то есть советская власть) требовала, приказывала, обуславливала его возвращение в СССР. Эмигрировать, как многие другие русские поэты? Нет, Маяковский слишком любил славу. И это ― отнюдь не упрёк по его адресу. Кроме того, он все ещё заставлял себя верить, что иллюзии, которым он поддался, ещё окончательно не потеряны. Вернувшись в Париж в 1927 году, Маяковский остановился, как и раньше, в маленьком отельчике «Истрия» на улице Саmpagne-Première. При нашей первой встрече в кафе «Дом» он ответил мне на мои расспросы о московской жизни: ― Ты не можешь себе вообразить! Тебя не было там уже три года. ― Ну и что же? ― А то, что всё изменилось! Пролетарии моторизованы. Москва кишит автомобилями, невозможно перейти через улицу! Я понял. И спросил: ― Ну, а социалистический реализм? Маяковский взглянул на меня, не ответив, и сказал: ― Что же мы выпьем? Отвратительно, что больше не делают абсента. Абсент вызывал в его памяти образ Верлена, о котором Маяковский писал (тоже в одной из парижских поэм): Я раньше вас почти не читал, а нынче вышло из моды, ― и рад бы прочесть ― не поймешь ни черта: по русски ― дрянь, переводы. (ru) |
