|
so:text
|
Энергия жизни страшна и чудовищна, как страшна и чудовищна та частичка цыплячьего сердца, что заклята в пробирке доктора Карреля. Кусочек сердечка невылупившегося цыплёнка, питаемый искусственной кровью, пульсирует бесперебойно вот уже двадцать четыре года, в то время как курица живёт самое большее — четыре, пять лет. И это пульсирующее сердце постоянно растёт если бы из этой растущей не ведая смерти ткани не удаляли того, что прибавилось, она уже давно переросла бы свою стеклянную камеру. И если бы кусочек, отторгнутый от сердца невылупившегося цыплёнка, мог разрастаться свободно и без ограничения, в своем естественном темпе, он со временем распространился бы настолько широко, что теперь уже покрыл бы всю землю.Перед лицом этой устрашающей силы сама собой напрашивается мысль, что и вся вселенная есть лишь гигантски разросшаяся живая ткань, маленькое сердечко невылупившегося цыплёнка, что неустанно пульсирует и растет, аморфное в своей пульсации и росте. Эта ткань в состоянии заполонить собою все. Но что поразительно: эта, казалось бы, бесформенная ткань, вселенская грандиозность жизни, которой насыщено все вокруг, ограничивает самое себя, членится, организуется, принимает определённые, четкие контуры и форму, которые прекрасны и в высшей степени привлекательны именно в те моменты когда движущая сила жизни присутствует и действует наиболее полно — во всем, что молодо. Она — повсюду, она выстилает всю землю, пронизает вселенную и все же не подавляет и не сокрушает ничего из того, что уже исчерпало свою долю жизненной активности и уже не может расти дальше как телесная ткань. Мы умираем, вытолкнутые не напором внешних жизненных сил, но неумолимым велением жизненных пределов, пролегающих там, где жизнь, дробясь, замыкается в индивиде. (ru) |
